Искусство ниндзюцу является неотъемлемой частью комплекса военных знаний бугэй-дзюхаппан. В этот комплекс входили 18 воинских искусств, отобранных военным теоретиком Хирояма Гёдзо в XVIII в., в качестве обязательных для изучения каждым самураем. Бугэй-дзюхаппан включает в себя такие дисциплины как: кю-дзюцу (стрельба из лука), кэн-дзюцу (фехтование мечом), иай-дзюццу (искусство мгновенного обнажения меча), со-дзюцу (владение копьём), нагината-дзюцу (владение нагината), бо-дзюцу (владение шестом и посохом), кусаригама-дзюцу (владение кусаригама — серпом на длинной цепи), танто-дзюцу (ножевой бой), дзюттэ-дзюцу (владение дубинкой-дзюттэ), дзю-дзюцу (борьба без оружия), сюрикэн-дзюцу (метание лезвий), ба-дзюцу (верховая езда), суйэй-дзюцу (плавание в доспехах), тикудзё-дзюцу (строительство укреплений и фортификационных сооружений), ходзё-дзюцу (искусство связывания), гунряку хэйхо (военная стратегия и тактика), тэппо-дзюцу (применение огнестрельного оружия), ниндзюцу (искусство невидимости). Присутствие ниндзюцу в этом списке, говорит о важности этой дисциплины для средневековых воинов. Этот момент, кстати, ломает устоявшийся стереотип о том, что самураи брезговали военными хитростями и для решения деликатных военных и политических задач нанимали на стороне ниндзя, которые якобы находились вне общества, и были чуть ли, не кастой отверженных. На самом деле ниндзя происходили из всех слоев общества, и среди них было немало самураев. Это были низкоранговые самураи, это были дзи-дзамураи, это были даже асигару — вчерашние крестьяне, мобилизованные даймё на военную службу, но в основном это были люди из военного сословия, либо из той его прослойки, которая соприкасалась, с одной стороны, с миром крестьян, и с другой стороны, с миром воинов.

Слово «ниндзя» появилось лишь в период Тайсё (1912—1926 гг.). В старину эти иероглифы читались как «синоби-но моно», что означает «скрывающийся человек» или «человек, делающий что-либо скрытно, тайком». Слово «синоби» было отнюдь не единственным обозначением для лазутчика. Не менее популярными были китайские названия «кантё» и «кандзя» — японское чтение китайских иероглифов «цзянь цзэ» и «цзянь чжэнь», обозначающие человека, проникающего в щель (имеется ввиду брешь в обороне противника), и японские названия: «куса» («трава»), «суппа» («проникающие волны»), «раппа» («мятежные волны»), «дакко» («похитители слов»), «мицумоно» («тройные люди»), «кагэ-но моно» («человек-тень») и проч. Иероглиф «нин/синоби» состоит из меньших иероглифов «яйба» («лезвие меча») и «кокоро» («сердце») В самом известным из трактатов ниндзя «Бансэнсюкай» («Десять тысяч рек, впадающих в море», 1676 г.), это сочетание иероглифов трактуется так:

Вопрос: Почему, в то время как в Китае использовались разные названия, в нашей стране, использовалось название «синоби»?

Ответ: Все китайские названия, такие как «кантё», «ютэй», «сайсаку», «юси», «кодзин» и т. д. как упоминалось выше, были даны, потому, что их служба состоит в том, чтобы находить брешь в обороне противников и отчуждать врага от его вассалов или от союзного княжества. Эти имена стали использоваться потому, что наилучшим образом отражали применение ниндзюцу. С другой стороны, в нашей стране мы используем название «синоби», потому, что этот иероглиф состоит из иероглифов «яйба» («лезвие меча») и «кокоро» («дух» или «сердце»). Это название используется потому, что отражает главнейшие принципы этого искусства. Не учитывая его смысл, вряд ли возможно понять его сущность.

Вопрос: Если возможно, я хотел бы узнать об этом подробней.

Ответ: Наблюдение и проникновение к противнику включают в себя огромные риски, и требуется, прежде всего, иметь твёрдый дух и добродетельное сердце. В то же время сердце и дух должны быть холодными и острыми подобно лезвию. Если дух не твёрд и не остр, как лезвие меча, даже самый искусно составленный и тщательно продуманный план не может быть выполнен. Такой лазутчик будет человеком слабым, и когда он будет подбираться к врагу, его будут охватывать страх и сомнения. Даже если он всё же и сможет приблизиться к противнику, он будет нервничать и суетиться, и говорить так много, что вызовет подозрение. Пленение же, означает провал всей миссии, и обернётся гибелью не только для него самого, но и для пославшего его военачальника. Таким образом, вы сможете проникнуть в «пустоту» у противника только в том случае, если у вас будут твёрдый дух и преданное сердце, которые закаляются также как лезвие меча. Именно поэтому, мы изменили китайские названия, относящиеся к ниндзюцу, и используем этот иероглиф, означающий «дух как лезвие»1.

С другой стороны, в трактате «Гумпо дзиёсю» («Собрание [способов] использования самураями воинских искусств», 1612 г.) приведён другой способ написания этого слова: в этом трактате иероглифы «сэтто» («вор», «кража») читаются как «синоби», что намекает на близость воровского ремесла и синоби-но дзюцу. Возможно это также и потому, что в качестве синоби нередко нанимали мелкоуголовный элемент: воров, бродяг, акуто (разбойников). К тому же банды акуто из провинции Ига, состоящие в основном из местных дзи-дзамураев, оказали немалое влияние на развитие ниндзюцу, о чем будет сказано далее. Но ниндзя всегда стремились дистанцироваться от воров и разбойников, и считали применение своего искусства для воровства и обогащения, ниже своего достоинства. Вот как об этом сказано в трактате «Кога-рю нимпо хидэнсё» («Тайное наставление по нимпо школы Кога-рю»):

Тайное проникновение к противнику, совершается лишь тогда, когда все другие способы получения сведений исчерпаны. Иногда бывает и так, что исследовать состояние дел во вражеском замке или лагере без тайного проникновения невозможно. Поэтому синоби должен уметь взбираться на заборы, высокие изгороди и крепостные стены, должен разбираться в типах замков и задвижек, и уметь открывать их. Это приближает синоби-но дзюцу к воровскому ремеслу, но синоби – не вор. Синоби не использует своё искусство ради собственного обогащения, он проникает в логово противника для того, чтобы узнать обстановку во вражеском стане, подслушать важное совещание, устроить поджог. У Ёсимори есть стихотворение, которое говорит что:


Если синоби ворует

ради собственной выгоды,

то как ками и Будда

будут благоволить ему?

Об этом же писал и Момоти Сандаю, знаменитый ниндзя XVI в.:

Ниндзюцу не является чем-то, что может быть использовано по собственному желанию или для исполнения собственной прихоти. Это – то, что должно использоваться, когда не из чего выбирать, ради страны, ради семьи, друзей или опасности, которой иначе нельзя избежать.

Если кто-то умышленно станет использовать это ради персональных желаний, его методы в результате полностью потерпят неудачу

Искусство ниндзюцу бесспорно является самым таинственным из всех воинских искусств. И таинственность эта связана ни столько с его спецификой, сколько с теми мифами и откровенными нелепостями, которые вокруг него сложились. Ниндзюцу всегда было искусством тайным, оно передавалось путём устных наставлений от учителя к ученику. Кроме того, оно имело несколько уровней постижения – так было и во всех прочих военных искусствах средневековой Японии, ученические и мастерские степени даны и кю – это современное изобретение. В старых школах (корю) до сих пор существуют уровни: сёдэн (начальная уровень передачи), тюдэн (средний уровень передачи), мокуроку (вручение свитка с каталогом техник), мэнкё-кайдэн (общая лицензия) и/или окудэн (глубокий уровень передачи). Нередко бывало и так, что ученик «застревал» на начальном этапе обучения и дальше не продвигался, либо в силу его личностных изъянов его не допускали до более высокого уровня. В период Сэнгоку (1477—1603 гг.) многие просто не доживали до более высоких уровней обучения, так как были вынуждены сражаться, и погибали в молодом возрасте. В мирный период Эдо (1603—1868 гг.), ниндзюцу медленно деградировало, и «застревание» многих на начальном уровне, привело к тому, что такие люди, выучив две-три вещи, основывали свои школы ниндзюцу, в которых распространяли дальше своё неполное знание. Поэтому об истинном ниндзюцу знали единицы.

Свою лепту в искажение информации о ниндзюцу добавили литература и театр. В городском фольклоре эпохи Эдо и на подмостках театров Бунраку и Кабуки ниндзя стали популярными персонажами. Именно благодаря пьесам Бунраку и Кабуки, вокруг ниндзя сложился мистический ореол: в глазах обывателя ниндзя выглядят колдунами, владеющими чёрной магией, умеющими превращаться в крыс и огромных жаб. Отчасти сами ниндзя поддерживали эти мифы. Это было такое средство психологического воздействия на противников. Но эти мифы и похоронили истинное ниндзюцу.

В современном мире мифы о ниндзюцу придумывают и распространяют многочисленные бизнесмены от будо, открывающие свои школы ниндзюцу, основанные не на традиции и знании истории, а на собственных интерпретациях этого искусства. Они издают книги, ведут платные семинары, снимают учебные видеофильмы, в которых демонстрируют изощрённые техники рукопашного боя и фехтования мечом, но к историческому ниндзюцу всё это имеет малое отношение. Возможно, ниндзя и изучали сходные приёмы рукопашного боя и фехтования, но само ниндзюцу – это совершенно отдельная дисциплина. Смешение ниндзюцу и бу-дзюцу – это ещё один современный миф об этом искусстве.

От суровой эпохи Сэнгоку и мирной эпохи Эдо до наших дней дошло около 50 трактатов по ниндзюцу. Наиболее известные из них: «Бансэнсюкай» («Десять тысяч рек, впадающих в море»), «Сёнинки» («Записи об истинном ниндзюцу») и «Нимпидэн» («Тайная передача знаний ниндзя»). Это так называемые «Сандай ниндзюцу хидэнсё» («Три главных тайных наставления по ниндзюцу»). Остальные трактаты, мало известны даже для специалистов. Они находятся в частных коллекциях, в фондах небольших библиотек разных префектур, и в книгохранилищах буддийских монастырей и синтоистских храмов. Их владельцы неохотно допускают историков-исследователей до ознакомления с этими трактатами. Дело в том, что среди этих рукописей не редко попадаются подделки, и владельцы трактатов не хотят огласки. Однако, что называть подделкой? Если свиток написан в XIX в. до эпохи Мэйдзи (1868—1912 гг.), то его можно считать классическим трактатом ниндзя. Как мы знаем, люди, в той или иной мере владеющие ниндзюцу, жили и в эпоху Мэйдзи.

Предлагаемая читателю книга, основана на старинных трактатах по ниндзюцу и описывает методы одной из крупнейших школ ниндзюцу Кога-рю. Эта школа имеет множество подстилей и направлений, наиболее известной из которых является направление семьи Бан (Бан-кэ синоби-но дэн Кога-рю). В настоящее время школу возглавляет 21 сокэ (патриарх) Каваками Дзинъити, известный в Японии и за её пределами популяризатор ниндзюцу, автор книг и статей об этом искусстве, почётный профессор университета Миэ. Надеюсь, данная книга ответит на многие вопросы о том, что же такое настоящее, а не анемешное ниндзюцу, и будет полезной читателю, как практикующему боевые искусства Японии, так и просто интересующемуся военной историей Средних веков.